• МЫСЛЬ
• 18 Маусым, 2015

СУД БИЕВ В ИСТОРИИ КАЗАХСКОГО НАРОДА

Кабдулсамих АЙТХОЖИН, д. ю. н., профессор Гуманитарного университета транспорта и права имени Д. А. Кунаева

В многовековой истории каждого народа имеются события, даты и личности, которым отдают дань последующие поколения и гордятся ими, вспоминают их примечательные и важнейшие вехи, духовные рубежи пройденного жизненного пути. Они сохраняются и живут в мыслях народа, как ориентация на будущее и наследие, имеющее непреходящее значение. Такой величайшей датой в истории Казахстана и является 1465 г., когда впервые в мире возникла казахская государственность. Такими выдающимися личностями были и остаются для нашего народа основатели Казахского ханства – Керей хан и Жанибек хан.  Политическая и общественная значимость знаменательного для нашей страны юбилея заключается, прежде всего, в том, что Казахское ханство было первым в Центральной Азии национальным государством, созданным ныне существующим казахским этносом. «Керей и Жанибек в 1465 году создали первое ханство, и государственность казахов ведет историю с тех времен, – как отмечает Президент Казахстана Н. А.  Назарбаев. – Возможно, оно не было государством в современном понимании этого термина, в нынешних границах, с такой известностью и авторитетом во всем мире. Но это можно сказать и про все другие государства той эпохи. Важно, что тогда была заложена основа, и мы – продолжатели великих дел наших предков».1 Казахское ханство, конечно же, не знало, как и многие государства Средних веков, четко обозначенных государственных границ. Но его фактическое появление на политической карте того времени четко обозначало границы этнического расселения тюркских племен и родов, сос­тавивших позднее казахский этнос. В Казахском ханстве существовали, как свидетельствуют исторические документы, государственная идеология, законы, суды биев и другие элементы государственного устройства, характерные для государств средневековья, оно было самостоятельным субъектом международных отношений на Евразийском континенте, имея широкие зарубежные связи. Вместе с тем, этнические и социально-исторические процессы, проходившие на нынешней территории Казахстана, имеют глубокие корни, которые уходят в тысячелетия. По большому счету, продолжением этих исторических процессов как раз стало формирование и становление Казахского ханства. Так, ярким примером становления государственности самобытного Казахского ханства явилось казахское право, величайшее сокровище культурной жизни казахского народа и всей кочевой цивилизации. Казахское право имеет тысячелетнюю историю, пик утверждения которого исследователями условно относится к XIV–-XVIII вв. Парадоксальность этого явления заключается в том, что ранний упадок величия Великой степи кыпчаков – прародины кочевой цивилизации – не повлек за собой синхронного упадка престижа и роли казахской правовой культуры. В кочевых обществах с эпохи древности вплоть до Кыпчакского ханства, а позднее и Казахского ханства, как отмечал выдающийся казахстанский ученый, академик С. З. Зиманов, в силу высокой степени преемственности традиционные представления о праве, законе и справедливости составляли неотъемлемую часть государственной концепции степной цивилизации.2 Да и сама Кыпчакская государственность (XI – начало XIII вв.), с наиболее развитой системой степной цивилизации, уходит своими корнями вглубь веков. Несомненно, в рамках кыпчакской государственности, отмечает в этой связи видный отечественный историк Б. Кумеков,  наличествовал свод степного права с его установлениями и распоряжениями. Об этом со всей убедительностью было сказано султаном Байбарсом в 1266 г. в ответном его письме иранскому ильхану Абага хану о том, что «Наша (кыпчакская. – Б. К.) Яса превыше Ясы Чингиз хана».3 Но важно отметить, что коренная модернизация государственно-правовой системы, прежде всего, не может не учитывать и разнообразные национальные факторы развития нашей страны (исторические, культурные, идеологические, политические и др.), которые складывались в результате ее длительной эволюции на собственной исторической основе. Ведь и действующая государственно-правовая система Республики Казахстан является следствием и результатом ее исторического развития, основанного на правовом наследии казахстанского народа, и, в первую очередь, казахского народа, как государствообразующего этноса. Все это, безусловно, требует обращения к историческим корням правового развития казахского народа, поиска и восстановления утраченных идеалов нравственности, законопослушания, справедливости и других социальных ценностей, которые исторически были присущи правовой сфере жизнедеятельности казахского народа. Например, по справедливому замечанию С. З. Зиманова, автора научной концепции «Казахский суд биев – уникальная судебная система»: казахский суд биев представлял собой наиболее приближенную к демократической массе судебную власть, в основе деятельности которой лежали «преимущественно ценностные нравственные принципы и императивные нормы, выражающие природу и тенденцию стабильности и народности самой общественно-политической системы». Более того, уникальность «казахского права, – как отмечает Салык Зиманов, – состояла в том, что оно, рожденное в рамках кочевой цивилизации, воп­лотило в себе многие ценностные черты и оптимумы человеческих мечтаний этой эпохи. В этом плане оно по праву может и должно занять достойное место в мире исторически значимых правовых систем». Обращение к истокам важно и потому, что потеря современным казахстанским обществом безусловных социально-нравственных ориентиров в условиях перманентных политико-правовых реформ, идущих в нашей стране с начала 1990-х гг., – это еще и кризис его самоидентификации. Тем более обращение к истории показывает, что в правовом развитии общества, безусловно, важно ориентироваться и на эффективные образцы прошлого отечественного правового опыта, отыскивая в его истории объяснения современному развитию правовой системы. «Не имея святынь, человек в конце концов не может понять, для чего он живет, а потому не может разобраться с вопросом, кто он, – пишет известный российский философ Э. Ю. Соловьев. – Наступает расстройство целеполагания, а это пострашнее, чем не найти средств для достижения осознанных целей».4 Например, история казахского обычного права показывает, что обычно-правовая система, как средство нормирования общественной жизни кочевого общества, не была простым сводом правовых правил, являясь неотъемлемой частью правового сознания казахского народа и пластичным правовым образованием, давая простор для выражения убеждений и мнения людей всех слоев кочевого общества. Так, по мнению видных российских исследователей И. Л. Бабич и Р. Ю. Почекаева, важнейшим этапом развития правовой культуры казахского народа явился период существования ханств, и в первую очередь, Казахского ханства, когда имел место расцвет суда биев, когда их авторитет был признан даже правителями Казахского ханства, а многие бии становились доверенными советниками ханов, участниками их законотворческой деятельности (XVII-XVIII вв.).5 Обычному праву, черпавшему свою силу в традициях и иных глубинах народного правосознания казахского народа, были органически присущи единство и высшие ценности, стоявшие над повсе­дневными событиями жизнедеятельности кочевого общества. Суд казахских биев строился и основывался на таких фундаментальных принципах, составляющих его незыблемые основы, как неподкупность судьи, справедливость, нравственная ориентация деятельности биев, доступность и публичность бийского суда, владение биями ораторским искусством, как средством доказывания и обоснования судебного решения. Важнейшими чертами казахского суда биев были также ориентированность бийского суда на примирение тяжущихся сторон и полное возмещение виновными лицами причиненного их правонарушением материального и морального ущерба. Одна из ярких особенностей суда казахских биев, как известно, состояла в его исключительной духовности: духовное содержание в деятельности биев при рассмотрении судебных споров всегда превалировало над ее иными сторонами. Ведь бии всегда старались придерживаться, прежде всего, моральных установок, сложившихся в казахском обществе. Суд биев, как суд  высокой морали, оставил богатейшее духовное наследие, которое никогда не утратит своей актуальности для нашего народа. Поэтому обычное право, как составная часть самого казахского общества, в рамках которого оно функционировало и воплощало традиционную систему нравственно-правовых ценностей, также придавало значение и ценность самому обществу. Именно безусловность уважения правовых обычаев предков, укрепившихся в народном правосознании и поощряемых безупречной судебной деятельностью биев, была центральным фактором, стабилизирующим развитие казахского кочевого общества и его должную самоорганизацию, и в целом – способствовавшим удержанию самого Казахского ханства на столь обширном пространстве. «В основе казахского права и самой его структуре, нормативной системе лежали народность и вольная, естественная свобода человека, – отмечает академик С.  Зиманов, – то есть такие нравственные идеалы и принципы, которые созвучны вечным стремлениям человека. Это было одной из фундаментальных причин того, что казахское право оказалось сильнее мечей узурпаторов и их режимов». Центральной стержневой идеей бийского правосудия, строго функционировавшей на нравственной основе, всегда выступала идея справедливости судебного процесса и всего последующего правоприменения, связанного с решением бия. Именно в силу этого в «казахской обычно-правовой системе был отработан целый пласт принципов и норм, определяющих суть и статус судьи-бия, которые прочно вошли в правовое сознание народа и определяли во многом содержание его традиционного менталитета». Важно отметить и публичный, устный характер бийского судопроизводства, вследствие этого бийский судебный процесс никогда не носил формальный характер, будучи доступным всем заинтересованным в исходе конкретного судебного дела сторонам. «Главное достоинство суда биев, по нашему мнению, – как писал Ч. Ч. Валиханов – заключается в отсутствии формальностей и всякой официальной рутины. Значение бия основано на авторитете, и звание это есть как бы патент на судебную практику. Тяжущимся киргизам предоставляется свободное право обращаться к любому из лиц, пользующихся судебным renommée, как у нас больные обращаются к медицинским авторитетам, а подсудимые – к известным адвокатам».6 Конечной целью судебного решения, вынесенного бием, было примирение конфликтующих сторон. Вследствие этого задачи биев состояли в том, чтобы устранить причиненное одной из сторон зло и восстановить гармонию в жизни рода и племени. Рассматривая судебные дела, бии усматривали и задавали нормы согласованного, доверительного человеческого сосуществования, поддерживая единство кочевого общества, порой раздираемого конфликтами. Именно поэтому бийские решения, восстанавливая целостность жизнедеятельности общества, отличались добровольностью и массовостью исполнения, т. к. люди убеждались в должном характере правил поведения права предков. Нормативно-правовой опорой бийского суда было прецедентное право, но на базе разрешения конкретных жизненных ситуаций, с которыми обращались к биям их соплеменники, бии разрабатывали и новые, общие для всех нормы поведения, а также новые принципы и подходы для рассмотрения юридически и социально значимых судебных дел. Пользуясь в кочевом обществе огромным авторитетом, бии, выполняя возложенные на них сложившимися обстоятельствами судебные функции, в своих кратких и весьма четких решениях отдельных судебных казусов удовлетворяли новые вопросы жизни. Все это говорит о том, что в основе бийских решений лежала сила права, предопределенная объективными критериями справедливости, и вследствие этого приобретавшая нравственную обязывающую силу. Как видно в процессе адаптации кочевого общества к новым жизненным условиям, бии практически создавали новое для Степного края прецедентное право, основанное на принципах справедливости, гуманизма, открытости, гласности, как исходных начал правового сосуществования народа. В этой связи Ч. Ч. Валиханов в «Записке о судебной реформе» отмечал: «Между тем, обычное право киргиз, по той же аналогии высшего развития с низшим, на которое мы так любим ссылаться, имеет более гуманных сторон, чем законодательство, например, мусульманское, китайское и русское по Русской правде. В киргизских законах нет тех предупредительных и устрашающих мер, которыми наполнены и новейшие европейские кодексы. У киргиз телесные наказания никогда не существовали». Бии-судьи, играя посредническую роль на судебном процессе, должны были помнить о необходимости вынесения своего окончательного решения по делу. Причем такое решение должно было быть доказательным и убедительным, согласно бийской формуле: «Тілмен түйгенді, тіспен шеше алмас» – дословно: «Установленное словами не развязать зубами». Именно таким рассматривалось постановление суда биев. Вынесение бием судебного решения было этапом процесса примирения сторон судебного процесса. Следовательно, воп­рос о том, кто из сторон судебного процесса прав и кто виноват, не выдвигался на первое место в ходе бийского судопроизводства. «Примечательно и то, – писал в этой связи С. З. Зиманов, – что конечной целью правосудия биев, по господствующей идеологии средневекового кочевого общества казахов, является примирение и перемирие сторон, участвующих в суде, как бы ни были сложны и обострены их взаимоотношения. Существовала установочная норма «Даудың түбі біту» – «Примирение есть цель и конец тяжбы». Именно в силу таких прецедентных начал казахское обычное право было средством удержания людей вместе, как единого социального сообщества, инструментом их примирения и воспринималось как процесс посредничества, способ правового общения при решении социальных споров и иных конфликтов. Важно подчеркнуть, что институт биев, как центральный инструмент социального примирения в кочевом обществе, препятствовал воспроизведению общественной несправедливости, создавая предпосылки для нормального функционирования человеческого общежития. Величайшее историческое значение института биев состоит в том, что в нем изначально была заложена возможность самосохранения казахского общества. По сути, своими решениями суд биев повелевал людям не забывать о том, что они являются единым целостно, неразрывно связанным воедино сообществом, что все, даже конфликтующие в споре, связаны друг с другом, и не только как кровные родственники, но и как великий казахский народ! Суд биев, как непрерывная нравственная традиция, концентрировал в себе такие нравственные начала, которые проявлялись как в правовых действиях биев, так и в их окончательных решениях по судебным делам. Все это говорит о том, что абсолютной ценностью для биев выступало как само существование казахского кочевого общества, так и жизнь каждого казаха в отдельности. Именно такой подход, благодаря деятельности биев, предполагал и понимание того, что объединяет казахский народ воедино, как единое целое. Причем самым исключительным способом институт биев проявлял себя и в сложнейших исторических ситуациях, когда под угрозой оказывалось единство народа, гуманистические принципы общественного и индивидуального бытия в Степном крае. Важно обратить и на такой момент в деятельности биев: вынося свои ответственные и мудрые решения по самым щепетильным и конфликтным ситуациям, они помогали людям сохранять свое человеческое достоинство, спасать в себе, даже в самой непростой ситуации, человеческие начала. Поэтому решения биев, как мы видим через столетия, никогда не оставались безразличными для истории казахского народа. Ведь их решения оказывались детерминированными не только прошлыми и настоящими нормами казахского обычного права, но и будущим казахского народа, если учесть не только правовые, но и иные социальные последствия, которые они порождали. Возможно в силу вышеуказанных факторов, в «сообществах кочевых казахов авторитет биев-судей, – как отмечал выдающийся казахский ученый, академик К. И. Сатпаев, – всегда был намного выше и больше, чем авторитет хана – верховного правителя».7 Все это говорит о том, что учебные курсы по казахскому обычному праву должны обязательно преподаваться не только на исторических факультетах и в юридических вузах, но и в иных вузах гуманитарного профиля, в целях вовлечения молодого поколения в историю права наших предков. Ведь если не будет такого вовлечения, то и последующие поколения, не наследуя памяти о прошлом, будут получать о нем весьма поверхностное представление о правовом развитии казахского народа. Да и сама история нашего народа в таком случае будет усыпана лишь белыми пятнами. Между тем люди, поскольку имеют социальную природу, являются существами историческими. Люди должны хорошо знать правовую историю своего народа, чтобы передавать знания о правовом наследии последующим поколениям. Более того, ведь историческое знание не имеет никакой ценности, если оно не связано с пониманием индивидуального. Узы истории должны оставаться крепкими, чтобы за нашими последующими поколениями не захлопнулась книга истории нашего многострадального народа. Социальная потребность в знании обычного права своих предков проявляется и в том, что по-настоящему значение обычного права мы начинаем понимать, ощущая его отсутствие в настоящей жизни. Между тем нет сомнения в том, что современному обществу неизмеримо легче, если оно знает правовую историю прошлых поколений, оставивших ему в наследство такую величайшую ценность, как обычное право, и тем самым присутствует и в настоящем. Следовательно, время жизни поколений должно обязательно связываться с некоей более широкой непрерывностью развития всего общества, объединяя и охватывая вместе и его прошлое, и настоящее, и будущее в неразрывной целостности. Именно такая тесная связь с жизнью в ее неразрывной целостности и предполагает обращение к истории, к тому, что происходило в ней в прошлые века, к традиционным ценностям прошлых поколений казахского народа. Традиции выступают как связующее звено времени, без них, как показывают уроки истории, в жизни народа сразу возникают проблемы. Ведь жизнь теряет свое истинное значение, настоящую весомость, ибо теряется преемственность, непрерывность жизни поколений народа, как единого целого. Традиции, по большому счету, – это не просто обычаи, т. к. им присущ определенный нормативный характер. Более того, традиции, как сила, соединяющая народ, связывают нас не только с прошлым. Ведь благодаря им и настоящее предстает как посюсторонний трансцензус, будущее, как необходимость выполнять обязанность по дальнейшему сохранению обычаев в отношении потомков. Без традиций действительно возникло бы состояние потерянности и связанное с этим чувство неуверенности. Поэтому глубоко права известный венгерский исследователь Ева Анчел, отмечая, что «все же необходимо признать, что в той мере, в какой это возможно, надо хранить и защищать все, что, являясь носителем устойчивых ценностей, вообще поддается сохранению».8 Таким образом, обычное право было важнейшим средством социально-нормативного регулирования жизнедеятельности казахского общества. Опыт функционирования казахского обычного права показывает, что развитие общества должно непременно основываться не только на общечеловеческих гуманитарных ценностях, но и в формах исторически свойственных казахскому народу и казахской государственности. Поэтому так важны фундаментальные исследования истоков казахского обычного права, ценностей и идеалов бийского правосудия на этапе зарождения казахской правовой традиции, следование которым сохраняло лучшие черты национального духа нашего народа и в самые переломные годы его сложной истории. Литература 1. Назарбаев Н. А. Казахской государственности в 2015 году исполнится 550 лет. Tengrinews.kz, 22 октября 2014 года. 2. Зиманов С. З. Казахский суд биев – уникальная судебная система. Алматы: Атамұра, 2008, 224 с. 3. Кумеков Б. Е. Кыпчакская государственность и степное право. Қазақтың ата зандары: Құжаттар, деректер және зерттеулер. Древний мир права казахов. Материалы, документы и исследования. 10 томдық.Бағдарлама жетеқшісі: Зиманов С.З. Қазақша, орысша, түрікше, ағылшынша. Алматы: Жеті жарғы, 2009 («Интеллектуал-Парасат» заң компаниясы), 10 том, с. 188–192. 4. Соловьев Э. Ю. Категорический императив нравственности и права. М.: Прогресс-Традиция, 2005, 416 с. 5. Бабич И. Л., Почекаев Р. Ю. Мнение о конференции. Қазақтың ата зандары: Құжаттар, деректер және зерттеулер. Древний мир права казахов. Материалы, документы и исследования. 10 томдық. Бағдарлама жетеқшісі: Зиманов С. З. Қазақша, орысша, түрікше, ағылшынша. Алматы: Жеті жарғы, 2009 («Интеллектуал-Парасат» заң компаниясы), 10 том, с. 352–357. 6. Валиханов Ч. Ч. Записка о судебной реформе. Валиханов Ч. Ч. Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Алма-Ата: Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1985, с. 77–104. 7. Сатпаев К. И. «Биде қырық кісінің ары, білімі бар». Қазақтың ата зандары: Құжаттар, деректер және зерттеулер = Древний мир права казахов. Материалы, документы и исследования. 10 томдық. Бағдарлама жетеқшісі: Зиманов С. З. Қазақша, орысша, түрікше, ағылшынша. Алматы: Жеті жарғы, 2004 («Интеллектуал-Парасат» заң компаниясы), 1-том, с.94. 8. Анчел Е. Этнос и история: Пер. с венг. М.А. Хевеши. М.: Мысль, 1988, 126 с.